Петрова Параска ■ ЛЕМКІВСКА СТОРІНКА ■ №46, 2020-11-15

Осіння мелянхолія

Днес осін настраят нас мало оптимістычні. То час обсыханя и загмераня рослин, а декотры зьвiрята рыхтуют ся до зимового сну. Зелiн, то кольор надiї, але в осени она заникат, або змiнят ся в оливково-буру. Листя на деревах жовтiют, червенiют або бронзовiют, а пак опадают, жебы прикрыти траву, котра давно стратила юж свою сочыстiст.

Бронзови, то кольор повiльного загмераня и гнитя. Правда, жовто-рудо-червена гра осiнных кольорiв в сонячний ден захоплює, але лем на коротко, на хвилю. В бiльшости осiн явит ся нам темным, гмлистым, мокрым и студеным часом. Мусиме скоро звыкнути до холодiв, бо на приємне лiтнє тепло, котре маме ищы в памяти, приде нам дос долго ждати. Вчасных сонячных ранкiв и пiзных теплых заходiв сонця не так скоро ся дочекаме. Стары боят ся зимы, бо то в нашiм географiчнiм положыню найбарже екстремальна пора в роцi. Зато и наш настрiй в осени часто не єст найлiпший.

Штоправда, дiти може и чекают на сьнiг, санкы и лiплiня балвана, але тото тiж што раз барже заникат, бо юж вшыткы з ТV знают, же Миколай не потрiбує санны, жебы принести пакунок. Осiн то час, котри гнеска не ма в собi дуже цiкавых и веселых стрiчы, не ходиме на вечiркы, спiльне дертя пiря, ци звычайнi сусiд до сусiда…

Колиси для нас дiти, пiзна осiн и зима была часом незабытых, довгых, родинных вечерiв.

Вшыткы домовникы перебывали в єднi „хыжы” (значыт в єднiм помiщыню, a была ним кухня). До „другой хыжы”, адже гнешнього „покою”, ишло ся  спати. Няньо переважнi направляли черевiкы, мама робили дашто при пецу, шыли, або плели на iглицях шкарпеткы, сведры з уцячой вовны, часом пряли. Баба Анна робили шыделком прерiжны серветкы и шаликы, або дашто латали. За дня, кєд сонце сьвiтило, на голос чытали Наше слово, и то „од дошкы до дошкы”. Тямлю тiж як дiдо Гумецкi робили в нас мотузы, штоси iншого и цiкавого ся товды дiяло. Што дня приходили до нас тета Югаска и сусiдка, тiж Югаска, пришываны дiдо Илько и прерiжным, цiкавым оповiданям не было кiнця.

Гнеска хочу оповiсти о „Вшыткых Святых”, для нас дiти, была то цiкава подiя. Приготуваня до того єдного дня дост долго ся тягли, а чым ближе, тым веце было заходу. Но, але по порядку.

Може о мiсяц перше мама зачынали робити паперьове квiтя, жебы пак нима прибрати гробы. Плястиковых ани полотняных квiткiв нихто товды не купувал. Декотры лем ґаздынi сiяли в загорiдках соломнянкы. Лем барже вправлены в огородництвi потрафили выгодувати хризантины, переважнi з дрiбныма, бiлыма квiточками. Не чудуйте ся моiм описам, од все посiдам памят фотографiчну, так звану „взрокову”, но и барз люблю квiтя. Тоты, што минают нашу загороду, хыбаль признают, же не є в тiм ани ґрама пересады, ци пустого перехваляня ся, по просту квiтя маме наоколо. 

Колиси правi вшыткы жены и дiвчата знали робити квiтя з бiбулы.

Прецiн в каждi хыжы ся го робило, бо квiтьом приберало ся образы, а мусiло ся го змiняти што рока, на Великден все давали сьвiже. Сам звычай роблiня квiтя, гнеска юж на Лемковинi чысто забытий. В часi великого посту в парох хыжах сходили ся дiвкы, жебы з бiбулы робити квiтя и вiнцi, котрыма на Великден приберали церков. Тепер органiзуваны сут часом варштаты або конкурсы роблiня квiтя, але не чулам, жебы была то iнiциятива нашого середовиска, од дакой нашой органiзациi.  А шкода, бо тоты найбiльшы на Лемковинi, барз деликатнi мож назвати iх конкуренцийныма, могли бы спiльнi заняти ся хоц бы и таком темом. Може придут по розум до головы закля не є за пiзно. Така приязна, творча, меджепоколiньова стрiча, при столах, повных кольорового квiтя, могла бы барз отеплити взаємны односины и зближыти до себе.  Але ци дакому, крiм мене, ищы на тiм залежыт?

Квiтя робили-зме з мамом вечерами, а радше вчыла-м ся iх робити. То были барз приємны хвилi. Мама были барз докладны, а точнiжше педантичны в каждi своi роботi, каждий iх квiток был допрацюваний. Робили-зме переважнi квiтя в темных кольорах, фiялковы и синi. Декотры ґаздынi робили аджи чорны, бо таку мали бiбулу. Вiдомым єст, же дiти люблят весiльшы кольоры, зато найбарже тiшыло мня и фурт чекала єм, коли будут роблены бiлы квiткы, але тых рыхтували-зме менше. Темным квiтьом приберали-зме гробы старшых осiб, прадiдiв и нашого дiда Девнозия. Бiле квiтя давало ся на гробы молодых осiб и дiти. На нашiм цмонтери єст поховани молоди хлопец, Михал Вислоцкi, єдинак в своiх родичiв, котри в 18. роцi жытя смертельнi захворiл на запалiня плуц. Думам, же бiльше горе могла пережывати лем вдовиця з Наiн, о котрi бесiдує євангелия як раз з недiлi попереджаючi першого листопада. Родиче бл.п. Михала гнет, як бiльшiст выгнаных в ’47 з нашого села, мусiли пожегнати землю, котрi оддали сына. Замешкали  в Костомлотах и юж на все приняла iх захiдня земля. Завдякы нашому татови (по правдi няня колиси звали-зме татом, но и  обовязково двоiли-зме родичам, бабам, дiдам и вшыткым старшым) грiб блаженной памяти Михала не пропал, нихто го не зарiвнал, як вельо гробiв на холеричнiм цмонтери, бо „перешкаджали в кошыню косярком”. На могылi бл. п. Михала до гнеска стоiт, няньом поставлений, желiзний крест, до гнеска прибераний на біло.

Мама плели дуже вiнцiв.

Зо два дни перед першым листопада мама приносили до хыжы великi копривняни мiх полний гардой, блищачой чатины. Другi чекал в сiньох. То не могли быти жадны быле якы „ матовы” голузи. То были голузкы довжыны може коло 50-60 центиметри, збераны „на мiру” з самых найкращых яличок. Мама рыхтували iх пасучы коровы, бо час мусiв быти выкорыстаний економiчнi. Мали прецiн барз дуже обовязкiв и вшыткому подолали, але в якi спосiб и якым коштом, мы, гнешнi люде, не в змозi тото поняти.

Найдовший вінец  плели-зме на грiб дiда Девнозия, бо обнимаючий цiлу могылу, и тiж такiй сам на прабабу Фенну. Мы, дiти, рыхтували-зме мамi вязаночкы, по три голузкы в купi з самых „крестикiв”. Крестикы – то были кiнцiвкы з чатиновых голузок. Мама прикручали тоты голузкы конопным мотузком або дратвльом. Бавили-зме ся  тым вiнцьом, розстеляли-зме го по пiдлозi, цiла хыжа застелена была чатином, мали-зме попри тiм натуральну „iнгаляцию” жывичныма, ялицьовыма олiйками.

Іншы вiнцi были юж меншы, роблены на колiчку з лозинового прута або тонькой лiскы, привязували iх на кресты. Початково на нашiм сiльскым цмонтери были лем желiзны и камiнны кресты, потiм аж появили ся циментовы, такы модерны з лястрiко. Но штож, не треба было долго ждати, час показал, же желiзны и камiнны на прадiдах стоят як стояли, а новы ся юж сыплют.

Коли вiнцi были юж выплетены, мама привязували до них, скорше зроблене, бiбулове квiтя и обовязково дост шыроку шарфу в такiм самiм кольорi. Готовы вiнцi вiшали в сiньох на цвяках и клинцях, бо там было холодно и чатина не обсыхала. Барз любила-м тоты нашы оквiчены сiны, але такы были лем ден, гора два.

Першого листопада з рана ишли-зме з мамом на цмонтiр.

 Помагали-зме нести вiнцi, сьвiчкы и чатину, кєд удало ся до того дня перетримати хризантины, то и iх зме несли. Часом перше были юж морозны ночы, кєд ся такой погоды сподiвали, мама выкопували хризантины, всаджали до вiдер з земльом и тримали iх в коморi, жебы не змерзли, а кєд было тепло, жебы за скоро не переквитли. Мама все и на вшытко мали своi способы, iх жытя не розпещало, а зарадности вчыли ся з дiтиньства од своїх родичiв.

В тот ден около полудня на гробы предкiв приiжджали теты и уйкове, або знаємы родом з нашого села. Чекаючы на процесию, приходили до нас „загрiти ся”. Мама на тот ден, як пристало на добру ґаздыню, все рыхтували гостину. Обовязково товды были голубцi, кобасяне мясо зо слоiкiв, яйця, ружови сыр (мама робили го на остро з паприком), огуркы квашены, но и зо два пляцкы з ябками або зо сливками, сырник, ага, была ищы дрiжджова булка зо сьiжым маслом и медом (з няньовой пасiкы). Як ся, недай Боже, трафила пятниця, то о запаху кобасяного мяса ани не было што думати. Госьцi товды мали пiсну зупу и перогы або налисникы, а решта як все. Кєд чловек на цмонтери здзебенiл, вшытко смакувало и тiшыло, же тепле. Знате, кєд гнеска о тiм вшыткiм подумам, не мам понятя, коли нашы мама стигли тото вшытко нарыхтувати и обийти ґаздiвку? Певнi лем товды, коли мы сме смачнi спали…

Штука сьвічыня сьвічок на вітри

По полудни на цмонтiр приходил римо-католицкi ксьондз з процесийом и аж товды сьвiтили-зме сьвiчкы. Не было то такє просте, бо сьвiтичiв (гнеска повiдаме „знiчы”) не было тiвко што тепер. Кєд пiду найглубше в памят, то тямлят ся мi лем сьвiчкы, такы звыклы, бiлы, „świece stołowe”.  З часом мож было купити барз маленкы сьвiтичы, розмiрово подiбны до гнешнiх пiдгрiвачiв, лeм же были бляшаны.

 За то треба было зачати iх сьвiтити аж як процесия вказувала ся коло почты (мiстила ся  в Ґрабановi каменици перед цмонтерьом). Но бо од рана до того часу, то бы ся юж до цна выпалили и то пару разы. Пiзнiжше зачали ся вказувати сьвiтичы з бiлого або червеного шкла, без вкрывок и не были бiльшы як чверткове горнятко. 

Признам ся вам, же з патычками переважнi нарабляли лем моi старшы братя, бо хлопчыска все были спрытнiжшы  до того. Як в тот ден пришла вiтерниця, певно сами добрi знате як то могло выглядати. Кєд лем кус вiтерок дакi подувал, то дiти мали фурт купу занятя, прецiн нашы цмонтерi переважнi сут на гiрках, гладышiвскi тiж. Жебы зробити для сьвiчок даку затишыну, од стороны вiтру ставляли-зме чатиновы голузкы. Часом ту ци там голузка ся заяла од сьвiчкы, оген товды зачынал трiскати и робило ся замiшаня, при тім припалили-зме пару рукавиц або рукавил. Зато дiти од маленкого вчыли ся обходити з огньом. Вправы наберали при осiнных, пастушых ватрах, при котрых одбывали ся незабыти и неповторны юж  стрiчы, тiж абсолютнi незнаны для гнешньой дiтворы.

Коли ксьондз пiшол юж з цмонтеря, з мамом зас ходили-зме по вшыткых гробах нашых блискых и знаємых, гварили-зме за них Отче наш…, домiв вертали-зме як ся змеркало. Як то добрi по такiм активнiм, цiкавiм и часто холоднiм дни вернути до теплой хыжы, котру огрiвал великi пец и серця нашых Родичiв – во Царствiї Твоiм помяни Іх Господи.

Дотля было лем о приємных рiчах, гостях, забавi, бо сьвiчыня сьвiчок для нас дiти было забавом. Не споминала-м ищы о єднiм обовязку, котри мусiл быти сповнени што дня, а в сьвяточни ден – для діти, не належал до приємных. Ходит о пасiня коров.

В будни ден выполняли-зме тот обовязок без шымраня, звычайнi так треба было, але в сьвято хотiли-зме мати кус вiльности. Зато з коровами переважнi ишли няньо и то на цiлий ден, але: якi там в осени ден,- повiдал Жыд, кєд нанимал люди до роботы. Зато в листопадi на полудне не зганяло ся коров з поля, лем аж ґу вечерови. Мы з мамом вертали-зме з цмонтеря, а няньо з коровами з поля. Мы до хыжы, а родиче мусiли ищы обыйти цiлу ґаздiвку, куры, качкы, уцi и бараны треба было позаперати, накормити пару кони, пацята, подоiти коровы и зробити порядок з надоєным молоком. Зато няньо пiзно вечером ишли в тот ден на цмонтiр. Пишу о тiм, бо часом товды брали и мене, завдякы ним познала єм красу вечiрнього, горiючого цмонтеря.

Коли няня бракло, з великым сентиментом вертам до нашых вечiрных одвидин цмонтеря.

Юж з далека видок осьвiченого цмонтеря, хоц не так горiючого як гнеска, был прекрасний. Смерекы, котрыма обсаджений был цмонтiр, в ночы в сьвiтлi выдавали ся величезны (тiж iх вытяли). Потугували страх в дiтинi, наслуханi скорше о рiжных нествореных рiчах, страхах и духах, котры поневарали ся по сьвiтi в неспокiйний, повоєнний час. Цiле щестя, же няньо были обiк, Они хыбаль знали, што мi в душы грає, бо мiцно єм ся iх тримала. Устиск Іх великой, выробленой, теплой долони все давал мi спокiй и абсолютну безпеку. Кєд лем гвошли-зме на цмонтiр, няньо все знимали шапку. Ходили-зме од гроба до гроба, не лем родины, але и знаємых. Над каждым хвильу зме ся молили, часом няньо оповiдали дашто о тiм чловеку. Зато затямила єм де хто был поховани. На декотрых нашых гробах вiтер погасил сьвiчкы, зато гвечер, коли втихло, можна было iх зас посьвiтити. Невеличкы шкляны сьвiтичы переважнi юж ся выпалили, зато приносили-зме iх домiв. Мама iх вымыли, з лену накрученого на соломку зробили новий ґнiт, гбити до шайстика комперя, заляли пахнячым воском зо старой вощыны з додатком дакого тлущу. Завдякi мамi на наступны Вшыткы Сьвяты мали-зме новы сьвiтичы. То была екологiя, економiя и релiгiя в єднiм. Подумайте, кiвко марнотравства єст гнеска на цмонтерях, лем першого листопада. Тоны шкляных, величезных сьвiтичiв вышмаряме до сьмiтникiв, а прецiн могли бы быти на другi рiк.  А кєд посмотриме на тото плястикове квiтя? Оно коротко єст гарде, а пак шпетит, прецiн хтоси, колиси, деси, якоси мусит го зутилiзувати!

З папiрьовым квiтьом такого проблему не было.

Подумайме, што нам з того, же гнеска маме вшыткого дост, кєд тото перше ци пiзнiжше нам шкодит, а прецiн чысто сьмiло могли бы-зме ся без того ци тамтого обыйти.

Мода дурит, а што єст важнiжше, тоны шкла и плястику на гробах ци iскренна молитва за душу покiйного?

Чым сме лiпшы, мудрiжшы од нашых предкiв?

Што так направду офiруєме усопшым?

Ситуация, в які пришло нам жыти, той осени вынятково сприят мелянхолійным станам.

 Мелянхоліяєстріжні дефінювана в літературі. Споминал о ні юж на перевалі V и ІV столітя перед Ісусом, узнаваний за вітця медицины – Гіпократес, а змодернізувати єй понятя поміг в ХІХ столітю Зиґмунт Фройд. За нима мам ту на думці: настрій лагідного смутку, обавы и глубокой задумы. Ци не такы одчутя приносят нам тогорічны, осінны дны? Медія бомбардуют нас што раз довшыма рядами страшных цифр (кілко зас захворіло, гмерло або невзмозі самому дыхати), з котрыма нич не можеме зробити.

Але ци фактычні на нич не маме вплыву?

Подумайме, што доброго, в тот барз трудний час, можеме зробити для себе и другых?

Хоронме себе и тых, якых стрічаме што дня!

ДИСТАНС – ДЕЗИНФЕКЦИЯ – МАСОЧКЫ – ОГРАНИЧЫНЯ НАШОЙ АКТИВНОСТИ прецін тілко зме в змозі зробити, того не зробит за нас нихто! То мінімум, на котре каждого з нас стати, мусиме лем хотіти!

Тогорiчний перший листопада был iнакший. Може першы раз задумали-зме ся над сенсом того сьвята, нашой поведiнкы и нашого короткого бытя ту на земли. Мам надiю, же остали-зме в своiх домах, бо така была потреба хвилi.  Нашы щыры молитвы за усопшых, и за цілий сьвіт, не лем того єдного дня з віром кєруйме до Всемилосердного и Бсемогутнього Бога, як робили тото нашы предкы. Вiчная iм памят.

Поділитися: